Воинское служение благословлялось Церковью во все века как особый подвиг христианина в миру, как дело доблести, самопожертвования и исполнения на деле христианской заповеди любви к ближнему. Тем не менее, нередко приходится слышать, что христианине не имеет права брать в руки оружие, и тем более участвовать в войне, сопряженной с убийствами. Так ли это? И почему тогда русская армия именовалось христолюбивой?

Церковь воинствующая

Вопрос о совместимости воинской службы с христианским званием не нов. Он поднимался на церковном Соборе в Арле еще в 314 году, где впервые Церковь документально засвидетельствовала свое отношение к этой проблеме. «Отлучаются от Причастия те христиане, которые бросают оружие во время мира» (в некоторых редакциях – «во время войны») — таково постановление Собора. И это отношение Церкви к военной службе определяется христианским пониманием происхождения зла, пониманием войны и мира. Война есть зло, причина которого, говорится в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», «как и зла в человеке вообще,- греховное злоупотребление богоданной свободой» .

В-первых же библейских главах, нам дается откровение о том, что глубинным источником любых социальных несправедливостей, войн и конфликтов являются не какие-то исторические ошибки человечества, а первородный грех — внутренняя испорченность человеческой природы. Зло не было сотворено Богом, но получило доступ в наш мир через падение первых людей. Оставленная Божественной благодатью падшая человеческая душа стала не в силах добровольно удерживаться от зла, и уже в первом поколении сыновей Адама вспыхивает вражда, заканчивающаяся страшным грехом братоубийства.

Причем, так будет до скончания веков. Церковь отвергает утопические представления о наступлении на земле светлой эры (коммунизма и т.п.), в которую исчезнут вражда и преступления, и ненужным станут войска и тюрьмы. Это не значит, что зло непобедимо. Напротив, христиане верят в то, что победа над злом в космическом плане уже состоялась: Своей крестной смертью и Воскресением Христос одолел силы ада. Но эта победа не освобождает автоматически человека от рабства греху. Зло так глубоко укоренилось в человеческой природе, что освобождение от него достигается только перерождением этой природы с помощью благодати Святаго Духа. И потому, веря в наступление Царства правды, Церковь в то же время настаивает на том, что наступит оно не здесь. И до той поры, пока существует наша земля и мы на ней, должны оставаться власти и воинства, призванные противостоять разрушительной силе зла. Прообраз такого противления злу — Херувим с пламенным обращающимся мечом сразу же вслед за изгнанием человека поставленный у входа в рай (Быт. 3,24).

Интересно, что в истории христианских народов массовое отпадение от Бога и Церкви всегда предварялось и сопровождалось широким распространением утопических идей, надежд на построение земного рая. Это закономерно: ведь поверить в «прекрасного человека» и «идеальное общество» можно только отвергнув церковное учение о первородном грехе. Идеи Руссо о частной собственности как источнике общественного насилия подготавливали французскую революцию. Идеи ученика Руссо графа Л.Н. Толстого о непротивлении злу насилием подготавливали революцию русскую. Толстовская ересь «непротивленчества», уже сыгравшая роковую роль в истории России XX века, и возрождаемая ныне в нашей стране многочисленными сектами, не просто дезориентирует человека в вопросах веры. Призывая к отказу от вооруженного сопротивления злу, она духовно обезоруживает народ, лишает его способности отстаивать свою свободу, достоинство и святыни от открытых посягательств сил тьмы, ведет его к распаду и смерти.

Абсолютно об ином говорит Православная Церковь. Достаточно вспомнить, что ни у одного из Святых Отцов нет проповеди пацифизма. Преподобный Серафим, давший изувечить себя злодеям, ни разу не осудил вооруженной защиты ближнего. Игумен Сергий, ставший при жизни воплощением кротости и смирения, ушедший из монастыря, чтобы не быть втянутым в борьбу за власть, благословил русское войско на Куликовскую битву. Более того, он отрядил в войско Дмитрия Донского двух монахов – ныне прославленных в лике святых — преподобных Ослябю и Пересвета, дабы не только со стороны благословить, но и освятить непосредственным участием верных сынов Церкви ратный подвиг освобождения русской земли от захватчиков, засвидетельствовав тем самым раз и навсегда, что Святая Православная Церковь почитает ратное дело делом поистине священным, непостыдным даже для тех, кто оставил мир.

Земная жизнь христианина есть по существу непрекращающаяся борьба со злом, в первую очередь — в самом себе. Потому и Церковь, заключающая в себе всех верующих, как живущих, так и уже отошедших в иной мир, делится на церковь воинствующую — тех, кто еще воюет на земле, и торжествующую — тех, кто уже отвоевался и одержал каждый свою, большую или меньшую победу над злом. «Станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности… возьмите щит веры… и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие» (Еф. 6,14-17), — пишет апостол Павел.

Один из известных православных мыслителей XX века И.А. Ильин в своей работе «О сопротивлении злу силою» справедливо замечает, что о несопротивлении злу в буквальном смысле не помышляет на самом деле ни один честный человек. Такое «непротивление» означало бы приятие зла, допущение его в себя и возобладание его в себе. Несопротивляющийся злу должен рано или поздно себя уверить, что зло не так уж плохо, ибо пока живо в душе неодобрение или хотя бы смутное отвращение от зла, человек еще сопротивляется. И когда отвращение стихает, душа начинает верить, что черное — бело, и сама становится черной. Совершается духовный закон: несопротивляющийся злу поглощается им и становится одержимым.

Кровавая история XX века убедительно разоблачила пацифистскую ложь о том, что зло, которому не сопротивляются, иссякает, якобы само по себе. «Мюнхенский сговор», бессилие европейских держав не остановили Гитлера. Злую одержимость, охватившую целое общество, усмирил только меч. И тогда же стало ясно, сколь различные духовные плоды приносит меч завоевателя и меч освободителя. Удивительны своей красноречивостью свидетельства немецких военнопленных о том, как сразу после капитуляции у них «словно пелена спала с глаз» и они ужаснулись собственному безумию.

Вот почему, осуждая войну, разжигаемую из самолюбия и гордости, из-за мирских выгод и приобретений, Церковь молится за воюющих, когда они вступают в брань, невольно повинуясь необходимости защищать или целость Христовой веры, т.е. собственное духовное бытие, или свободу совести и истинные права человечества от угнетения грубым насилием. «Бог любит добродушный мир, — говорит святитель московский Филарет, — но Бог же благословляет праведную войну». И так будет до той поры, пока существуют и господствуют на земле самолюбие и страсти человеческие.

Христианство впервые провозгласило абсолютную ценность человеческой личности. Лишать человека жизни не вправе никто, кроме Бога. Но есть золотое старое правило, принятое и в христианской аскетике: из двух зол выбирать меньшее. Разрешая злодею убивать невинного, мы сами становимся соучастниками убийства. У нас есть заповедь любви, но тем самым нам даны обязанность и право защищать тех, кого мы любим, «не щадя живота своего». «Если же кто о своих, и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1 Тим. 5,8), — говорит апостол.

«Не употребляйте во зло вашей силы…»

Новый завет не содержит прямых указаний христианам об участии или неучастии в войне, но имеет свидетельства о благочестивых воинах. Так, еще к Предтече Господню Иоанну обращались они. «Спрашивали его также и воины: а нам что делать? И сказал им: никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк. 3,12-14).

Воинов, приходивших к Крестителю, волновало то, могут ли они спастись, не оставляя своего служения? Смысл завета, данного им, предельно ясен: не употребляйте во зло вашей силы и службы для своей корысти, исполняйте ваш долг; призвание ваше защищать других от обид, а не быть обидчиками, и всячески способствовать порядку и устройству жизни, а не расстройству ее. Надо жить на свое жалование, а не доносить («клеветать») с целью личной наживы на нарушающих правительственные запреты. То есть путь спасения, указанный им Иоанном, как и сегодня для каждого человека состоит в преодолении своих пороков.

Другой евангельский воин — римский офицер, сотник, в Капернауме смиренно просит Господа об исцелении его слуги, являя этим и веру свою во Христа и любовь к своему подчиненному. И Господь, исполняя просьбу сотника, удостаивает его высокой похвалы перед множеством народа: «Истинно говорю вам, и в Израиле не нашел Я такой веры» (Мф. 8,5-10). При этом Господь указал на сотника, как на образ бесчисленных избранников из всех народов, которые придут и возлягут на пиршестве веры в вечном царстве Христовом.

Известно из Евангелия еще и о другом сотнике, по имени Лонгин, который стоял на голгофской страже у Креста Христова и в час Его смерти исповедал веру свою в Спасителя, воскликнув: «Воистину Он был Сын Божий!» (Мф. 27,54). Согласно церковному преданию, этот сотник, принявший вскоре крещение, проповедовал Христа на своей родине, за что и удостоился мученической кончины.

В книгах Нового Завета мы находим примеры тому, как много зависит от личной воли и расположения тех военных, на которых возложено исполнение приказов и повелений власти. Мы встречаемся с воинами, которым было поручено бичевать Христа, но они сверх того плевали Ему в лицо и издевались над Ним по собственной злобной воле, расхищали у Креста Его одежды из собственной корысти. Но мы видим с другой стороны и сотника Юлия, которому было поручено конвоировать апостола Павла и который «поступая с ним человеколюбиво» (Деян. 27,1-3), сделал немало доброго своему узнику. У них возникло особое расположение и доверие друг к другу. Апостол Павел спас от смерти команду корабля, рассказав сотнику о готовящемся во время бури побеге с корабля матросов. Сотник отплатил ему тем же: когда воины охраны сговорились умертвить узников, чтобы застраховаться таким образом от возможного их побега, сотник, «желая спасти Павла, удержал их от сего намерения» (Деян. 27,43).

Но самое замечательное событие, связанное с воинами,- это история чудесного крещения сотника Италийского полка Корнилия с семейством. Корнилий был муж «благочестивый и боящийся Бога со всем домом своим, творившим много милостыни народу и всегда молившийся Богу» (Деян. 10,2). И вот ему явился Ангел Божий со словами: «Корнилий! Молитвы твои и милостыни твои пришли на память пред Богом. Итак, пошли людей в Иоппию и призови Симона, называемого Петром… Он скажет тебе слова, которыми спасешься ты и весь дом твой» (Деян. 10,5-6). Корнилий поступил так, как ему повелел Ангел, и принял крещение от апостола Петра, после чего сразу удостоился обильных даров Святого Духа.

Этот рассказ важен не только как свидетельство того, что профессиональный военный может вести в высшей степени богоугодную жизнь. В истории Церкви крещение сотника Корнилия сыграло ключевую, поворотную роль, ибо послужило указанием на то, что Господу угодно начать приобщение к Церкви язычников. С этого момента христианство стало открытым, началась активная проповедь Евангелия среди народов. И первым христианином среди язычников стал военный!

С этим знаменательным эпизодом евангельской истории удивительно перекликается другой факт. Самый древний отрывок Евангелия, знаменитая рукопись Джона Райланда, датируемая 125-130 годами, был найден в Египте, в местечке Оксиринх среди писем римских воинов, стоявших здесь гарнизоном. Получается, что один из бойцов вместе со снаряжением принес с собой Евангелие. Из всех сословий римского общества воинская среда оказалась самой восприимчивой к Слову Божью.

И все же Новый Завет дает ответы на вопрос противодействовать или нет злу. Начальствующий «не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Рим 13. 4), — говорит апостол Павел. Поэтому, признавая войну злом, церковь не воспрещает своим чадам участвовать в боевых действиях, если речь идет о защите ближних и восстановлении попранной справедливости. Тогда война считается хоть и нежелательным, но вынужденным средством. Меч, употребляе­мый в праведной битве, не есть меч убийцы, а ору­жие, данное Господом для водворения правды на земле. Однако и в этом случае актуальны слова апостола Павла: «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром» (Рим 12. 21).

Меч духовный и меч вещественный

Римские воины были одними из первых, кто принял Благую весть и понес ее дальше, во все концы вселенной. Слово Божие, «меч духовный», как его называет апостол Павел (Еф. 6,17), крепче всего держали те, кто привык держать в руках меч вещественный. И это, наверное, не случайно. Вступив в Церковь, они не перестали быть воинами, просто от защиты отечества земного были призваны Богом к защите Отечества Небесного.

В армии Римской империи II — начала IV веков служило большое количество христиан, о чем косвенно свидетельствует сонм воинов-мучеников, принявших смерть за веру во Христа Спасителя в периоды гонений. Спаситель говорил: «Когда Я посылал вас без мешка и без сумы и без обуви, имели ли вы в чем недостаток? …но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч…» (Лк. 22,35-36). Предсказанные Спасителем испытания состоялись. Первые три века церковной истории ознаменовались невиданными по своей жестокости преследованиями христиан со стороны римского языческого государства. Последнее большое гонение при императоре Диоклетиане в начале IV века началось именно с уничтожения христиан в армии. Одним из главных поводов к гонениям был отказ христиан от вменяемого всем государственным служащим Римской империи, в частности офицерам, участия в языческих жертвоприношениях. За этот отказ приняли мученический венец воины – мученик Виктор, великомученики Гергий Победоносец и Феодор Тирон, Александр Римский, Варвар Воин и др. Среди святых воинов первых веков христианства широко почитаются также мученик Андрей Стратилат, великомученики Димитрий Солунский, Феодор Стратилат, Артемий Антиохийский, мученик Иоанн Воин. Жития этих святых повествуют и об их незаурядных воинских подвигах, совершенных с помощью благодати Божией. Их христианской совести не противоречила воинская служба в легионах языческих императоров Рима.

28 октября 312 года произошло событие полностью перевернувшее уклад жизни языческого Рима и положение христиан. Будущий император Константин по смерти своего отца Констанция Хлора унаследовал Галлию и Британию. Хотя он не был христианином, первым делом его по восшествии на престол было провозглашение свободы исповедания христианства. К этому времени молодой император уже стяжал славу выдающегося полководца и привлек к себе сердца воинов. Поэтому когда правители соседних частей империи задумали низложить и убить Константина, он первым выступил против правившего тогда в Риме Максенция, известного своей дикой распущенностью.

У Константина было не более 25000 воинов, у Максенция — 170000 пехоты и 18000 конницы. Задуманный при таком соотношении сил поход на Рим по человеческим соображениям мог показаться безумием. Но считая вооружение и множество войска средствами второстепенными, Константин обратился к Единому Богу, имени Которого он не знал, но научился почитать Его еще в детстве от своего отца. Во время молитвы он удостоился чудесного видения Святого Креста Господня. «В полуденные часы дня, — говорил царь, — когда солнце уже начало склоняться к западу, я собственными очами видел составившееся из света и лежавшее на солнце знамение креста с надписью: сим побеждай!» После этого во сне Константин получил внушение изобразить на щитах небесное знамение Божие. Во время битвы Максенций, введенный в заблуждение языческими предсказателями, вышел из Рима, занял неудобную позицию и был разбит. Не только христиане, но и язычники восприняли победу Константина как невероятное чудо. С этого момента заканчивается эпоха гонений на христиан.

С провозглашением христианства государственной религией Римской империи участие христиан в государственной, общественно-политической жизни, а, следовательно, и в войнах в большей степени стало необходимо. В этих условиях, по словам протоиерея Иоанна Мейендофа, «все учения о непротивлении насилию, будучи доведены до логического конца, обращаются лицемерием… Если человек не хочет никоим образом принимать участие в военном насилии, то он должен также отказаться и от уплаты налогов, и от участия в выборах. Единственной альтернативой общественному существованию может быть монашество, проповедующее полный уход из общества». Примерами оставления воинской службы во имя монашеских трудов могут служить жития святителя Мартиана Милостивого, епископа Турского, избравшего после нескольких лет воинской службы более отвечающую его духовным стремлениям монашескую жизнь, преподобных Варнавы и Илариона, отказавшихся от воиских почестей и удалившихся в уединенное место для аскетической жизни.

Верою побеждали царства

История Константина Великого – не единственный случай, когда победа на поле брани достигалась не одним мужеством и храбростью, не оружием видимым, но более всего верою, молитвою и упованием на Бога. Апостол Павел говорит о героях Ветхого Завета: «верою побеждали царства» (Евр. 11,33). Ветхозаветные воины, личную храбрость основывали на беззаветной вере в то, что Господь не может оставить Своих сынов, если те сражаются за правое дело. Когда евреи опускались до служения идолам и погрязали в грехах, Господь отступал от них, и они терпели поражение в войнах. То же случалось, когда они вместо упования на Господа начинали полагаться только на силу оружия или могучих союзников, как понадеялись они на помощь Египта — и попали в плен к царю Вавилона. Но когда оказывались сыны Божий крепки в вере, неизменно происходило чудо, и Господь спасал их из, казалось бы, безвыходных положений. Так было при царе Езекии, когда Иерусалим осадили войска ассирийского царя Сеннахирима. Перед этим Сеннахирим разрушил до основания великий Вавилон, и весь мир содрогнулся от ужаса перед его мощью. Было покорено северное Израильское царство, взяты все укрепленные города Иудеи. Теперь ассирийцы стояли у стен Иерусалима, и требовали сдачи города, угрожая в случае отказа покарать жителей самыми страшными казнями. Надеяться было не на что. Но когда Езекия послал спросить пророка Исайю, как ответить на ультиматум, Исайя передал: «Так говорит Господь о царе Ассирийском: не войдет он в сей город, и не бросит туда стрелы… Тою же дорогой, которой пришел, возвратится» (4 Цар. 19,32-33). И как только царь принял решение не сдаваться, надеясь на помощь Божью, случилось чудо: «пошел Ангел Господень, и поразил в стане Ассирийском сто восемьдесят пять тысяч»,- так сообщает Библия (4 Цар. 19,35). Историки до сих пор точно не знают, что случилось с ассирийцами. По одной версии их поразила эпидемия чумы, согласно же египетской легенде — на войско напали полчища крыс, повредивших колчаны, тетивы и рукоятки щитов, так что завоеватели остались без оружия.

В Библии описывается и такой случай. Во время войны с сирийцами пророк Елисей, принимавший участие в военных действиях, попал со своим слугой в окружение. При виде многочисленности вражеского войска слуга впал в уныние, но Елисей сказал ему: «Не бойся, потому что тех, которые с нами, больше, нежели тех, которые с ними. И молился Елисей, и говорил: Господи! открой ему глаза, чтоб он увидел. И открыл Господь глаза слуге, и он увидел, и вот, вся гора наполнена конями и колесницами огненными кругом Елисея» (4 Цар. 6,16-17). Духовному взору слуги Елисея открылось то небесное воинство, о котором позже упоминал Спаситель: «Или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?» (Мф. 26,53).

«Это бу­дет хорошо, это по-русски, это необходимо»

Именно упованием и на Бога и глубокой верой в его заступничество отличались и русские воины. Славная история русского христолюбивого воинства восходит ко времени крещения Руси, хотя и до этого в великокняжеской дружине было немало христиан, хранивших предание о чудесном обращении воеводы Аскольда.

Как сообщает летопись, великий князь Владимир крестился в греческом городе Корсуне (Херсоне) в 988 году. Вместе с ним крестилась почти вся его дружина. Таким образом, войско великого князя стало христианским еще до того, как состоялось Крещение Руси. Войско почувствовало себя частью Церкви и получило от Церкви благословение и освящение. Отныне перед каждым походом русское войско стекалось в храм, где воины сообща причащались Святых Христовых Тайн. Перед сражениями служились молебны, и в бой русские шли под хоругвью с изображением лика Спасителя.

Древняя Русь славилась благочестием своих воевод. Так князь Псковский Довмонт, во Святом Крещении Тимофей, не знавший поражения в боях, когда шел на сражение, брал благословение у духовника, и духовник сам препоясывал ему меч. Возвращаясь, князь возводил храм в честь святого, в день памяти которого было сражение. Великий князь Андрей Боголюбский брал с собой во все походы чудотворную Владимирскую икону Божией Матери, которую особенно чтил и для которой специально построил во Владимире Успенский собор, поражавший всех богатством и великолепием. Святой Андрей установил также праздник Покрова Божией Матери, воплощающий веру в покровительство Пресвятой Богородицы Русской земле и оставил после себя церковные литературные труды. Великий князь Димитрий Донской накануне Куликовской битвы торжественно перенес из Владимира в Москву чудотворную икону святого Димитрия Солунского, а в память воинов, павших на Куликовом поле, установил Димитровскую родительскую субботу.

Немало полководцев и воинов есть среди русских святых. Замечательно, что ни в одной другой стране не было явлено такого количества святых правителей, предводителей воинства, как на Руси. «А у нас сколько князей прославлены мощами?.. кои однако ж воевали,- отмечал святитель Феофан Затворник. — В Киево-Печерской лавре в пещерах есть мощи воинов». Среди святых русских воинов, конечно же и равноапостальный великий князь Владимир, и первые прославленные русские святые страстотерпцы Борис и Глеб, и упомянутые уже Андрей Боголюбский и Довмонт Псковский, мученик Меркурий Смоленский, и замученные в орде Михаил Тверской и Роман Рязанский, и московский князь Даниил, при котором началось возвышение Москвы, благоверные Великие князья Александр Невский, Димитрий Донской, святой праведный воин адмирал Феодор Ушаков, преподобный Илия Муромский и др. Прославленный как страстотерпец последний Российский император Николай II, имевший военное образование и звание гвардейского полковника, по своему положению был верховным главнокомандующим российских вооруженных сил, с 1915 года до отречения возглавлявшим воюющие российские войска.

Русское христо­любивое воинство на практике воплощало слова Евангелия: «Нет больше той любви, как если кто по­ложит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13). Публицист и философ С.Н. Булгаков писал: «Русское войско держалось двумя силами: железной дисципли­ной, без которой не может существовать никакая ар­мия, да верой. Верой, которая давала ему возмож­ность воевать не за страх, а за совесть. Содержание солдатской веры известно в трех словах: за Веру, Ца­ря и Отечество. Но все эти три идеи нераздельно бы­ли для него связанны: вера Православная, Царь Пра­вославный, Отечество тоже Православное…»

Вера пронизывала сознание русскогот воина. Русские дружины, а затем русские войска шли в бой с благословения Церкви, под святыми знаменами и за­ступничеством чудотворных икон. Вера вселяла уверенность в победе, в правоте своего дела. История сохранила немало тому примеров. Наиболее яркий из них - Куликовская битва, которая произошла в день праз­дника Рождества Богородицы. Перед битвой — 7 сентября 1380 года — князь Ди­митрий на военном совете держал такую речь: «Ны­не же пойдем за Дон и там или победим и все от гибе­ли сохраним, или сложим свои головы за святые Церкви, за Православную веру и за всю братию на­шу христиан». Как уже говорилось, по свидетельству летописцев, вели­кий князь московский Димитрий, прежде чем высту­пить в поход против Мамая, прибыл в Свято-Троицкий монастырь, где долго и усердно молился и при­нял напутственное благословение от преподобного игумена обители Сергия Радонежского. «Войско го­тово. Иди, и ты победишь», - молвил преподобный Сергий и вручил Димитрию икону Божией Матери.

Патриарх Московский и всея Руси, плененный поляками, захватившими Москву, рассылал по русским городам послания с призывом встать на защиту православной веры и Отечества. Широко изве­стен факт трехдневного поста и молитв русского вой­ска перед походом на Лжедмитрия.

«Воины, вот пришел час, который решит судьбу Отечества, - обращался к своему войску Петр I на­кануне Полтавской битвы. - Итак, не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государ­ство, Петру врученное, за род свой, за Отечество, за Православную нашу веру и Церковь». Император хорошо понимал значение состояния духа. Поэтому, наряду с созданием регулярного вой­ска, в начале XVIII века монаршей волей была сфор­мирована основа института военного духовенства. Как известно, своего покровителя в лице святого угодника имел каждый полк. Знамя считалось пол­ковой святыней, как образ, который нужно защи­щать до смерти. Священной для воина была и прися­га. Ритуал ее принятия - на Евангелии - носил религиозный характер. Нарушение присяги считалось большим грехом перед Богом и перед людьми: «Су­ровый закон, стоящий на страже интересов, покарает клятвопреступника, как негодного гражданина; гне­ва Божия не минует он за Иудино лобзание Креста и Евангелия».

Великий полко­водец Суворов перед штурмом предместий Варшавы в 1794 году обратился к солдатам с такими словами: «Мы приступаем к делу важному и решительному: как христиане, как русские люди помолимся Господу Богу о помощи и примиримся друг с другом. Это бу­дет хорошо, это по-русски, это необходимо».

С началом Отечественной войны 1812 года Святейший Синод в особом послании благословил народ России на отпор врагу. В храмах служились молебны о победе русского оружия. Епископом Дмитровским Августином (Виноградовым), управляющим Московской епархией, а впоследствии архиепископом Московским и Коломенским, была составлена «Молитва в нашествии супостат, чтомая с коленопреклонением», в которой говорилось: «Боже отец наших… всех нас укрепи верою в Тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных…» Накануне Бородинского сражения по русскому военному лагерю носили Смоленскую икону Божией Матери и служили молебны, перед иконой вместе с воинами усердно молился главнокомандующий М. И. Кутузов.

Неувядаемой славой покрыли себя и военные свя­щенники России. В Отечественную войну 1812 года от ран и болезней погибло до 50 полковых священников, в Крымскую и Русско-турецкую войну 1877-1878 годов - до 30 человек. До 1904 года за военные подвиги были награждены наперсными крестами на Георги­евской ленте 111 военных священников. Кроме того, золотые наперсные кресты получили: от Кабинета Императора - 8, от Священного Синода - 31 свя­щенник. Многие были награждены различными орденами, с мечами или бантом. За годы первой миро­вой войны священникам было вручено: 227 золотых наперсных крестов на Георгиевской ленте, 85 орде­нов святого Владимира III степени с мечами, 203 ордена святого Владимира IV степени с мечами, 304 ордена святой Анны II степени с мечами, 239 орденов святой Анны III степени с мечами. Вообще, в годы первой мировой войны в армии находилось около двух тысяч священнослужителей. Священники напутствовали раненых, приобщали в лазаретах больных, хоронили умерших, присутствовали на перевязочном пункте и в боевой линии. Поддерживая дух войска, батюшки говорили о том, что кого Господь любит, того и наказует, но не дает испытания сверх сил, а с испытанием дает избавление.

24 августа 1917 года в крайне сложное для страны время в условиях ведения войны, когда Временное правительство теряло контроль над армией, а армия морально разлагалась, только что созванный Поместный Собор Православной Российской Церкви по предложению протопресвитора военного и морского духовенства Георгия Шевальского обратился к солдатам с призывом продолжать исполнять свой воинский долг. «С болью душевной, с тяжкой скорбью,- говорилось в воззвании,- Собор взирает на самое страшное, что в последнее время выросло во всей народной жизни и особенно в армии, что принесло и грозит еще принести Отечеству и Церкви неисчислимые беды… Сбитые с толку предателями… злостно обманываемые врагом целые полки оставляют позиции, бросают оружие, предают товарищей… над мирными жителями чинят гнусные насилия… Опомнитесь! Загляните в глубину своей души, и ваша… совесть, совесть русского человека, христианина, гражданина, может быть, скажет вам… как далеко вы ушли по ужасному, преступнейшему пути, какие зияющие, неисцелимые раны наносите вы Родине — матери своей».

Не смотря на переживаемые страшные гонения, с началом Великой Отечественной войны Церковь вновь благословила и призвала всех своих верных чад на борьбу с захватчиками.

22 июля, в то время когда советское руководство еще молчало, оправляясь от шока, глава Православной Церкви в России Патриарший местоблюститель Блаженнейший Сергий, митрополит Московский и Коломенский, обратился к пастырям и верующим со своим посланием, разосланным в тот же день по всем приходам.

«Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени пред неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью родины, кровными заветами любви к своему отечеству, — говорится в нем. — Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божиею помощью, и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении потому, что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед родиной и верой, и выходили победителями… Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей родины. Господь нам дарует победу».

9 мая 1945 года, получив первое известие о капитуляции Германии, незадолго до этого взошедший на Первосвятительский Престол Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий I обратился к пастве со словами радости о победе русского оружия. Определением Архиерейского Собора в 1994 году было установлено в день Победы над фашистской Германией 9 мая совершать особое ежегодное поминовение «усопших воинов, за веру, Отечество и народ жизнь свою положивших, и всех страдальчески погибших» в годы Великой Отечественной войны.

«Не есть беззаконное убийство …»

И Священное Писание, и многочисленные примеры из жизни святых говорят нам о том, что нет такого места и времени, когда христианин должен забывать о любви. Но, война — дело жестокое. Вина за человеческие страдания, причиняемые войной, ложится прежде всего на тех, кто ее развязал или не смог предотвратить: на правителей, политиков, дипломатов, но не на воинов, выполняющих свой долг по приказу власти.

Тем не менее, определяя войну вообще как бед­ствие и несомненное зло, Русская Православная Церковь считает войны в защиту Отечества священ­ными. И в этом плане церковное сознание принципиально отделяет случай убийства врага на поле брани от всех других видов убийств. По словам святителя Афанасия I Великого, «непозволительно убивать, но убивать врагов на брани и законно и похвалы достойно… Одно и то же, смотря по времени и в некоторых обстоятельствах, не позволительно, а в других обстоятельствах и благовременно, допускается и позволяется». В дисциплинарной практике православная Церковь не подвергает прещениям воинов, убивающих на войне, руководствуясь этим правилом святителя Афанасия.

В «Пространном христианском катехизисе» святителя Филарета (Дроздова), о характере убийства на войне сказано: «Не есть беззаконное убийство, когда отнимают жизнь по должности, как-то: 1) когда преступника наказывают смертию по правосудию, 2) когда убивают неприятеля на войне за Отечество».

Благословляя своих чад на военную службу, когда к этому их призывает гражданский долг, православная Церковь совершенно иначе относится к участию в боевых действиях клириков. Для них ношение оружия и тем более убийство, хотя бы и на войне, безусловно, недопустимы под угрозой самых строгих прещений. Священнослужители приносят бескровную Жертву, и потому не только пролитие человеческой крови, но даже крови животных несовместимо со священным саном. Такой же запрет распространяется и на монахов, не имеющих священного сана. «Епископ, или пресвитер, или диакон, в воинском деле упражняющийся и хотящий удержати обое, то есть римское начальство и священническую должность: да будет извержен из священного чина. Ибо кесарева кесареви, и Божия Богови», — говорит апостольское правило.

Данная каноническая норма не относится к исполнению клириками их прямых пастырских и иных церковных обязанностей по отношению к военнослужащим, даже сопряженному с занятием штатных должностей по военному ведомству, но не предполагающему ни ношения, ни употребления оружия. Хотя полковые священники и другие клирики не носили оружия, во время боевых действий и они совершали воинские подвиги, выходившие за рамки пастырского попечения. Например, с крестом в руках поднимали воинов в атаку, за что удостаивались воинских наград. На штурм неприступного Измаила перед суворовскими солдатами шел священник с крестом. Громким подвигом в Крымской войне прославился протоиерей Могилевского полка о. Иоанн Пятибоков. Под ураганным огнем турецких батарей на Дунае в 1854 году могилевцы дрогнули и в смятении отступали. Отец Иоанн возложил на себя епитрахиль, взял в руки Святой крест и осенил им солдат: «С нами Бог, ребята, и да расточатся враги Его… Родимые, не посрамим себя! Сослужим службу во славу святой Церкви, в честь Государя и на утешение нашей матушке России! Ура!» Геройский штурм во главе с о. Иоанном кончился взятием турецких укреплений и полной победой. Впоследствии этот подвиг был увековечен памятником на могиле героя в городе Вильно.

Христолюбивое русское воинство

Апостол Павел метафорически говорит о христианине, как о добром воине Иисуса Христа (2 Тим 2. 3). Русская армия была христолюбивой. В храмах в специальные праздничные и торжественные дни, а в период войны в каждый воскресный и праздничный день провозглашалось многолетие - «христолюбивому всероссийскому победоносному воинству многие лета». В сознании солдат слова «христолюбивый» и «победоносный» неизменно соседствовали. Христолюбие предполагало сочетание тех качеств, которые обозначались словами во Христа верующий и со Христом пребывающий. А тому, кто искренне верует во Христа, «все возможно по вере его» (Мк. 9, 23).

Глубокой набожностью снискивалась помощь Божия в ратных подвигах, без которой никакое дело, по народному мнению, не могло иметь успеха. Так, Суворов все знаки отличия за одержанные победы - привезенные от «матушки-царицы» - обыкновенно после обедни сам вносил в алтарь на блюде и просил священника окропить их святой водой. Потом полководец собственноручно в церкви возлагал их на всех генералов и офицеров, нередко и на солдат, удостоенных монарших милостей. Каждого из награжденных вызывали, он становился на колени, крестился, целовал знак отличия. После этого Суворов вручал орден и благословлял награждаемого.

Солдаты говорили: «Кто боится Бога, тот неприятеля не боится». Человек, всецело преданный Промыслу Божию, терпеливо переносил лишения и испытания и со спокойной смелостью шел навстречу любой опасности. С большим нетерпением ожидали на фронте совместных богослужений. Солдаты, офицеры, генералы вместе молились, причащались перед сражением. Общая молитва превращала воинский коллектив в монолитный организм, каждый являлся его частицей и поступал по воле Божией. Считалось, что в войне успеха добивается тот, кто не боится умирать. А умирать не боится тот, кто исповедует веру в Искупителя и усваивает христианское отношение к бренной жизни.

Христолюбие делало русскую армию бесстрашной и непобедимой. Ибо, «Совершенная любовь изгоняет страх» (1 Ин. 4,18).

Усвоение христианских заповедей - возлюбить ближнего своего как самого себя и положить душу свою за други своя - было способно поднять воина на недосягаемую степень нравственной высоты. Его подвиг опирался на подсознательную готовность к принесению жертвы. Характерно, что и на церковном, и на военном языках высшее проявление жертвенного служения, в одном случае Богу, в другом — Отечеству, именуется одинаково — подвигом.

Подготовил Николай Жидков

История, которую нам поведали в Команах в отношении подвижнической жизни, смерти и творимых чудес святого мученика Василиска Команского, вряд ли кого оставит равнодушным. Вообще, истории гонений на христиан того времени нам являются мощнейшим назиданием стойкости в вере и радения за неё.

Святой мученик Василиск был племянником святого мученика Феодора Тирона (память 17 февраля) и пострадал с его братьями Евтропием и Клеоником во время гонения на христиан императора Максимиана Галерия (305-311). Известно, что мученики Клеоник, Василиск и Евтропий родились в городе Амасье в Каппадокии. Их за православие представили перед властителем города Асклепиодотом, а затем жестоко избили. Но им было видение святого Господа и Феодора Тирона. Асклепиодот увидел, что не может святых силой обратить в язычество, поэтому стратегию решил изменить: сперва он их разделил, а затем попытался уговорить и убедить обещаниями и лестью отказаться от христианской веры. Его глупая попытка потерпела неудачу.

Далее святые Василиск, Евтропий и Клеоник молитвами заставили упасть на землю статую Артемиды. Это явилось причиной их кровавого мученичества. В землю были врыты деревянные высокие колья, к которым привязали мучеников. Их тела стали рвать железными крючьями, поливать кипящей смолой. Раны страдальцев истязатели посыпали смесью, состоящей из соли, горчицы и уксуса. Клеоника и Евтропия утром 3 марта распяли, а мученика Василиска отправили в Команы, где поместили в темницу.

Прибывший начальником в город Амасию правитель Агриппа, также начал преследовать христиан. Асклепиодот, осудивший святого Феодора Тирона на смерть в 306 году, к тому времени помер. И Агриппа был назначен на его место. Он стал преследовать христиан с той же жестокостью.

Святой Василиск в темнице готовился к предстоящему мученическому подвигу. Во сне ему явился Господь, обещавший мученику Свою помощь, и предсказал ему мученическую кончину в Команах.

Святой Василиск попросил стражей темницы отпустить его в селение проститься с родными. Его отпустили, так как почитали за святость жизни и совершаемые чудеса. Придя домой, святой Василиск сообщил родным, что видится с ними в последний раз, и убеждал их твердо стоять за веру. Он стал объяснять им, что в царство Христово можно войти лишь путем скорбей. Когда он завершил свою речь, люди стали сильно плакать. Они попросили мученика молиться о них Господу. В итоге Василиск получил от матери своей благословение на смерть и отправился обратно в темницу.

Когда Агриппа узнал, что святой Василиск отпущен к родным, то пришел в ярость. Жестоко наказав темничных стражей, он послал за мучеником отряд воинов во главе с жестоким помощником правителя. Встретив возвращавшегося святого Василиска, они надели на него тяжелые оковы, а ноги обули в медные сапоги с вбитыми в подошвы гвоздями, и отправились в Команы.

Дойдя до одного селения в знойный полдень, путники остановились в доме женщины Трояны. Воины пошли в дом отдохнуть и подкрепиться пищей, а святого мученика Василиска привязали к сухому дереву. Стоя в тяжких оковах под раскаленным солнцем, святой молился Богу. Внезапно послышался Голос свыше: «Не бойся, Я с тобою» . Внезапно земля заколебалась и произошло небольшое землетрясение, вериги спали, а сапоги медные растаяли. Дуб сухой зазеленел, а источник воды потек на том месте, где праведник стоял, и где земля была обагрена его кровью. Воины и Трояна, испуганные землетрясением, выбежали из дома. Пораженные происшедшим чудом, они освободили мученика. К святому мученику приходили больные жители селения и получали исцеления по его молитве.

Когда, наконец, мученик предстал перед Агриппой, тот повелел ему принести жертву языческим богам. Мученик ответил: «Я всякий час приношу Богу жертву хвалы и благодарения» . Его повели в капище, где по молитве святого Василиска с неба сошел огонь, который сжег капище, а стоявших в нем идолов сокрушил в прах. Тогда Агриппа в бессильной ярости приказал отсечь святому Василиску голову, а тело его бросить в реку. Кончина мученика последовала в 308 году. О подвиге святого мученика Василиска поведал миру очевидец его страданий, святой Евсигий (память 5 августа).

Местные христиане подкупили палача, чтобы он не сбрасывал в реку тело Василиска. Вскоре они выкупили святые мощи мученика и ночью тайно погребли на вспаханном поле. Когда для захоронения святых мощей люди копали могилу, они захотели пить. Они помолились мученику Василиску, и в тот же момент около могилы появился источник. Этот родник существует и сегодня, а вода его считается целебной. Мы побывали там и окунулись в источнике.

Мученик Василиск был похоронен в Команах на холме. Через некоторое время на этом месте была построена церковь во имя святого мученика, в которую перенесли мощи, в развалинах храма они покоятся и до сих пор.

По святым молитвам мученика стали совершаться исцеления. Святителю Иоанну Златоусту (память 13 ноября) перед его кончиной, происшедшей в Команах, явился во сне святой мученик Василиск и произнес: «Завтра будем вместе» .

У мощей происходит масса исцелений. Из ближайших, произошедших в этом году, история со слов хорошо знакомого мне местного жителя. Женщина из Воронежа, прибывшая с группой паломников к мощам с 4-й стадией онкологического заболевания и уже неходящая, получила значительное облегчение и покинула там же инвалидную кресло-коляску. С 2002 года в Команах внутри руин древнего храма Василиска возвышается деревянная часовня, подаренная Абхазии состоятельным туляком в благодарность за избавление его дочери от недуга водой святого источника.

История жизни этого страстотерпца так же трагична, как и большинства первых христиан. Во многом трагичны и события, происходившие совсем недавно вокруг могилы святого мученика и храма в его честь. Здесь шли одни из самых тяжелых для абхазской стороны боев с грузинскими войсками, решившими силой покорить абхазов. И если вы приезжаете на источник, то не можете пройти мимо памятной гранитной плиты с именами героев Абхазии, отдавшими свои жизни за свободу своего Отечества.

Вокруг масса зданий со следами от пулевых отверстий и осколков снарядов, на стенах комментарии наших современников о том ратном подвиге.

Возвращаясь назад по извилистой горной дороге из Коман в Сухум, размышляя о страданиях во имя Христа людей, принявших Его в своё сердце, проезжая по земле, впитавшей за века столько крови своих защитников, задумываешься о многом. Особенно о том, что ты конкретно сделал и готов сделать дальше для своей страны, своего народа. Какова сила твоей веры, насколько крепок твой дух.

Уже ближе к Сухуму снова наткнулись на монумент абхазским бойцам 1993 года, погибшим в боях здесь, сгоревшим заживо в своем танке. Сколько среди нас ещё таких, готовых пожертвовать собой, грудью встав за новые поколения? Кто придёт после нас против той нечисти в виде сект, субкультур, наркодилеров, и прочих-прочих, а также их высокопоставленных «друзей» в органах власти?..

Вопросы скорее риторические. Всё меньше таковых, глядя по сторонам, мы это видим. Большинство старается дальше своего «носа» не видеть и максимально отгородиться от проблемных вопросов согласно все более популярному принципу, особенно среди молодых: «Моя хата с краю». Путь с таким личным постулатом однозначно гибельный для личности. Гибельный и для государства, когда процент граждан в популяции с подобным жизненным кредо повышается.

Потому так и полезны паломнические поездки в подобные места. Особенно если рядом знающие историю этих мест, святых и героев своего Отечества, защитников, чьей кровью они окроплены. Чтобы мы помнили и знали о подвиге как ранних христиан, так и наших дедов и прадедов, наших соседей, пламенно вставших на защиту своей Родины. Помнили, чтили и не боялись повторять их подвиг... Потому что «нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя», как напоминает нам Евангелие от Иоанна (Ин. 15: 13).

И тогда такие кинопродукты как тот, что мы совсем недавно , мало кого оставят равнодушными и возымеют должный эффект, переключив сердца наконец в патриотический режим и направив энергию не только на культивирование своего мирка из двух-трех человек, но и сподвигнув в своей социальной нише делать всё возможное для очищения исконно своей территории, земли от сорняков. Чтобы засеять ее здоровым семенем и культивировать впоследствии так нужные нам здоровые ростки веры и искренней любви к своему Отечеству, своему народу, своей земле, которую нужно регулярно отбивать от нечисти и передавать следующим поколениям с сохранными и еще более усиленными, крепкими родовыми корнями культуры, веры, духовности, непораженной и неизвращенной, как бы ни желали этого наши заокеанские «друзья» и из некоторых стран Старого Света.

30 сентября абхазский народ празднует 25-ю годовщину Победы в своей Отечественной войне. И этот материал - посвящение и этой дате.

Только единый духом народ, помнящий и чтущий свою историю, способен выстоять в современных войнах. Справится ли Россия с новыми вызовами, будучи с каждым годом все более расщеплена духовно и идеологически? Вопрос отнюдь не праздный...

Каклюгин Николай Владимирович, врач психиатр-нарколог, кандидат медицинских наук, председатель регионального отделения Общероссийской общественной организации «Матери против наркотиков» в Краснодарском крае

5 декабря 2018 года Церковь чтит юбилейный день памяти святого благоверного князя Михаила Ярославича Тверского — 700-летие со дня преставления .

Первыми и важнейшими функциями древнерусского князя были отнюдь не воинские походы, а распорядительные, фискальные и правоохранительные функции. По сути, княжеский двор являлся прототипом современной областной администрации вкупе с ОВД. Можно сказать, удельные князья были прототипами современных глав региональных правительств, губернаторов и мэров. Но, в отличие от последних, среди них встречались люди, которые не только на словах, но и на деле были патриотами своей земли, жертвуя жизнью ради своих поданных.

Духовные подвиги молодого княжича

В первой половине ХIII века на Русскую землю напали татары, пожгли много городов и сел, беспощадно избили тысячи людей. Многих увели в плен в страшное рабство, обложили народ тяжелой данью. Кроме этого бедствия, продолжались междоусобные распри между князьями: они то оспаривали друг у друга право на великокняжеский престол, когда отправлялись в Орду на поклон ханам, то клеветали один на другого. В это весьма тяжелое время жил князь Михаил Ярославич Тверской . Отец его, князь Ярослав Ярославич (в крещении Афанасий, 1230-1271 гг., первый самостоятельный князь Тверской) — брат (1221-1263 гг.), занимал семь лет великокняжеский престол, после смерти Александра.

Михаил Ярославич родился в 1271 году, уже после смерти своего отца. Его мать, княгиня Ксения, воспитала сына в духе древлеправославной веры и заботливо научила его грамоте.

Молодой княжич любил читать Божественные книги, избегал детских игр и веселых собраний и усердно посещал храм. Часто тайком от всех в тишине ночной он возносил свои горячие молитвы ко Господу. Не любил он роскошных яств, вел жизнь воздержную и благочестивую, украшая душу свою цветами добродетелей. Так Михаил стяжал страх Божий — начало всякой премудрости. С особенной любовью он относился к нищим и убогим и подавал им щедрую милостыню. Кто терпел беды, тот смело шел к своему князю, зная, что у него найдет помощь и заступление; кого постигали несчастия и скорби, тот получал от него слово утешения и одобрения. Святая жизнь князя была поучительна для всех, и все почитали его за благочестие и участие к людям.

В 1294 году князь Михаил становится супругом ростовской княжны Анны. В 1299 г. у них родилась дочь Феодора, которая скончалась во младенчестве; в 1300 г. — сын Димитрий, в 1301 г. — Александр, в 1306 г. — Константин, а в 1309 г. — Василий.

Противостояние князей

Тяжелое время тогда переживала Русь: князья часто поднимались один на другого и часто правому приходилось оружием отстаивать свои права. Прежде чем вступить на престол, Михаил, по вынужденному для Руси обычаю того времени, отправился в Орду на поклон хану.

Великокняжеский престол занимали тогда сыновья Александра Невского: Андрей (1255-1304 гг.) и Димитрий (1250-1294 гг.). Между двумя братьями часто происходили усобицы. Князь Андрей привел татар, которые взяли четырнадцать городов, в том числе Москву и Владимир, сильно разграбили страну и собирались идти на Тверь. Сильно были опечалены тверичи тем, что их князя с ними не было. Но они целовали крест, что станут биться с неприятелем из-за стен города до последней крайности и ни за что не сдадутся. Из других княжеств в Тверь сбежалось много людей, которые также готовы были сразиться с недругом. И в это самое время Михаил Ярославич возвращался из Орды. С величайшей радостью услышали жители Тверского княжества весть о возвращении своего князя; они вышли навстречу ему с крестным ходом. Но татары, узнав о приходе Михаила, не пошли на Тверь.

Житие повествует, что князь Михаил Ярославич был высок ростом, силен и отважен. Бояре и народ его любили. Усердно читал Божественные книги, усердно жертвовал на храмы, почитал иноческий и священнический чин. Пьянства не терпел и всегда отличался воздержанностью.

Он желал иноческого или мученического подвига, и Господь судил ему скончаться мучеником. Когда умер великий князь Андрей Александрович, старшим в роде стал теперь князь Тверской Михаил Ярославич, именно к нему на службу перешли и бояре умершего великого князя. Но права старейшинства начал оспаривать у него двоюродный племянник, московский князьЮрий (Георгий) Даниилович (1281-1325 гг.), хотя он и не был старшим в княжеском роде.

Новый великий князь Михаил должен был отправиться в Орду, чтобы там получить ярлык на великокняжеский Владимирский престол. Туда же отправился и князь московский. Когда он проезжал через Владимир, митрополит Киевский и всея Руси Максим (XII век — 6 декабря 1305 г.), предвидя начинающуюся усобицу, с мольбою возбранял московскому князю идти в Орду и добиваться великокняжеской власти. Юрий же уверял владыку, что едет не оспаривать право на великокняжеский престол, а «по своим делам». Он отправился в Орду и встретился там с тверским князем. Татары были очень корыстолюбивы. Они желали получить как можно больше даров и говорили князю Юрию московскому: «Если ты дашь больше даров, чем князь Михаил Тверской, мы дадим тебе великое княжение ». Такие речи сильно смутили московского князя, и он стал добиваться великокняжеской власти. Великий раздор начался между князьями.

Юрий всячески старался склонить хана на свою сторону; он давал в Орде большие дары. Михаил Ярославич принужден был также много тратить денег, «которые собирались с бедного народа, и была великая тягота в Русской земле. Распря между князьями усилилась ». Однако великокняжеская власть осталась за Михаилом Тверским. С московским князем племянник Александра Невского заключил мир, но согласия между ними все-таки не было: борьба Москвы с Тверью продолжалась. Тем временем в Орде занял престол молодой хан Узбек (ок. 1283-1341 гг.). Михаил Ярославич должен был отправиться на поклон к новому хану, чтобы получить от него пайдзу (ханская грамота) на великое княжение. И на этот раз великокняжеский престол остался за ним. После того благоверный князь возвратился на Русь.

Князь московский, на обиды которого жаловался хану Михаил, был вызван в Орду и пробыл там около трех лет. Юрий через ханских вельмож употребил все средства, чтобы склонить хана на свою сторону, он успел сблизиться с ханским семейством, даже породнился с ханом, вступив в брак с сестрой его Кончакой (во святом крещении нареченная Агафией). Ярлык на великокняжеский престол хан Узбек дал теперь своему зятю, князю Юрию. Вместе с ним хан отпустил на Русь послов своих, а во главе их — Кавгадыя, одного из своих приближенных. Михаил с кротостью отказался от великокняжеского достоинства; он послал сказать Юрию:

Брат, если хан дал тебе великое княжение, то я уступаю тебе. Княжи, только будь доволен своим и не вступайся в мой удел.

Первая военная победа Тверского князя

Но великий князь московский не хотел примирения с Тверским князем Михаилом. Собрав большое войско, вместе с Кавгадыем он напал на Тверское княжество, жег города и селения. «Враги забирали мужей и жен и предавали их различным мучениям, поруганиям и смерти. Опустошив Тверское княжество по одну сторону Волги, они готовились напасть и на другую его часть, заволжскую. Скорбя о бедствиях Русской земли, благочестивый князь Михаил призвал Тверского епископа и бояр и сказал им: «Разве не уступил я своему сроднику? Я претерпел все, думая, что беда эта скоро кончится. Ныне же вижу, что князь Юрий ищет моей головы. Ни в чем не виновен я перед ним; если же виновен, скажите, в чем?» Епископ и бояре, проливая слезы, в один голос отвечали князю: «Ты прав, князь наш, во всем. Перед племянником твоим ты обнаружил такое смирение, а они за это хотят опустошить все княжество. Иди же против них, государь, а мы готовы за тебя сложить свои головы ».

Михаил ответил:

Братия! Вам известно, что сказано во святом Евангелии: Больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин. 15, 13). Ныне нам предстоит отдать свою жизнь за множество народа, плененного и избитого врагами.

Тверской князь Михаил собрал свои полки и мужественно вышел навстречу неприятелю. Враги встретились в сорока верстах от Твери (22 декабря 1317 года в селе Бортеневе). Войско московского князя не выдержало натиска тверского войска и поспешно побежало.

«Князь Михаил преследовал врагов, и бесчисленное множество воинов, побитых и смятых конями, усеяли ратное поле; они лежали, как снопы на поле во время жатвы ». Великий князь Юрий с остатком войска бежал (в Торжок, а оттуда — в Великий Новгород). Его жена Кончака, много князей, татар взято было победителями в плен.

Козни Юрия Московского против Михаила Ярославича

Видя поражение Юрия, Кавгадый на другой день после битвы явился в Тверь и просил мира. Михаил принял его с честью, поверив его льстивым речам, щедро одарил Кавгадыя и его людей и отпустил с честью. Между тем великий князь московский собрал новое войско и с ним снова двинулся к Твери. Михаил не хотел еще раз напрасно проливать христианскую кровь и настоял на заключении мира князьями.

В это время в Твери неожиданно скончалась супруга великого князя — Кончака. Появился слух, что великую княгиню в Твери отравили. Московский князь и Кавгадый поспешили в Орду. Они написали на Тверского князя Михаила многие лжесвидетельства, будто бы он, собрав много дани по городам, хотел бежать к немцам, а к хану идти не хотел, что вообще он не повинуется ханской власти. Кавгадый не хотел, чтобы тверской князь приехал в Орду и смог оправдаться. Поэтому он стал уговаривать хана, что надо скорее посылать на князя Михаила войско. Но в августе 1318 года благоверный князь Михаил отправился к хану, говоря своему духовному отцу. «Отче, — говорил святой князь, — много заботился я о том, чтобы помочь христианам, но за грехи мои им приходится терпеть много тягостей из-за наших раздоров. Теперь благослови меня, отче: может, мне придется пролить кровь мою за народ православный ».

Простился князь со своими близкими на берегу реки Нерли. Михаила Ярославича провожали супруга княгиня Анна и сын его князь Василий. Здесь князь навеки простился с ними. Во Владимире их встретил ханский посол Ахмыл. «Спеши в Орду, — сказал он Михаилу, — хан ждет тебя; если через месяц ты не явишься, царь решил идти войной на твое княжество. Кавгадый оговорил тебя перед ханом, что ты не придешь к нему ». Тогда бояре стали отговаривать князя от поездки к хану: «Вот сын твой в Орде, пошли еще другого ». Также и сыновья говорили ему: «Возлюбленный родитель, не езди сам в Орду, лучше пошли кого-либо из нас; ведь на тебя возвели клевету перед ханом. Пережди до тех пор, пока пройдет его гнев ».

Но Тверской князь с твердостью отвечал:

Знайте, мои дорогие дети, не вас требует хан, но меня; моей головы он хочет. Если я уклонюсь от поездки к хану, то отчина моя будет опустошена и множество христиан избито, да и сам я не избегну тогда смерти; не лучше ли же ныне положить мне свою душу за многих.

Страдалец за народ

Готовясь к смерти, князь написал завещание, распределив между сыновьями города своего княжества, и простился с ними. Неправеден был суд в Орде. Судьи выставили против князя обвинения: «Ты был горд и не покорялся хану, срамил его посла и бился с ним; побил многих татар и не давал хану дани; собирался с казною бежать к немцам; посылал казну папе; уморил жену князя Юрия ». Злорадный Кавгадый не только был судьей, но и обвинителем и лживым свидетелем против Тверского князя: он отвергал все оправдания Михаила, возводил ложные обвинения на доблестного князя и оправдал своих сторонников. После разбирательства пристрастные судьи донесли хану, что Михаил Ярослави виновен и заслуживает смерти.

Был же Михаил в Орде у царя полтора месяца, а Кавгадый царю беспрестанно клеветал на него. Царь же, призвав князей своих, сказал им: «Судите Михаила Ярославича с Юрием Даниловичем, и, рассудив, мне скажите». И сели князья на судище, и начали судить Михаила с Юрием, и все помогали Юрию, и многие вины возлагали на Михаила. Если что и отвечал Михаил, то мимо пропускали словеса его. А которые словеса и правдивыми были, но они все их презирали, прилежно же внимали словам Кавгадыя, ибо этот был своя, и обвинитель, и на свою душу все брал, но заставлял верить себе всех. Потом разошлись, и их поставить повелели в следующую неделю на суде. И царю сказали, так говоря: «Князь Михаил Ярославич по суду достоин смерти, а твое великое слово вольного царя — как ты повелишь. И о многих винах его говорили царю. (Лицевой Летописный свод).

Так тверской князь остался один в руках безбожных. Одно лишь утешение было у него — это молитва, и страстотерпец, не питая злобы на своих врагов, стал воспевать богодухновенные псалмы. На другой день татары возложили на шею святого тяжелую колоду, чтобы увеличить мучения блаженного.

В то время хан двинулся на охоту к берегам Терека. По обычаю, его должна была сопровождать вся Орда. Повлекли также и Михаила. Тягостно было это передвижение для страдальца. На его шее лежала тяжелая колода; каждую ночь в ту же самую колоду заключали и руки тверского князя. Одно лишь утешало его: к нему были допущены игумен, священники и сын его Константин.

————————
Библиотека Русской веры. Лицевой летописный свод
→

Кавгадый и теперь не оставлял узника, но только старался увеличивать его страдания. С целью надругаться над Михаилом, он велел вывести его на торг, где было много народа. Здесь он приказал поставить князя на колени перед собой и насмехался над ним. Сбежалась толпа зевак и с любопытством смотрела на того, кто сидел прежде на великокняжеском престоле в чести и славе, а ныне в оковах переносил поругание. Целых двадцать шесть дней томился страдалец. Не раз слуги предлагали ему: «Господин наш, великий князь, уже готовы у нас для тебя проводники и кони. Беги в горы, спаси себе жизнь ». Но великий князь твердо отвечал им:

Я и прежде никогда не бегал от врагов моих, не сделаю этого и ныне. Если я один спасусь, а бояре и слуги мои останутся здесь в беде, то какая мне честь будет за это? Не могу сделать этого. Да будет Господня воля!

5 декабря , в день своего отшествия ко Господу, рано утром Михаил Ярославич велел совершить заутреню и Божественную литургию. С сердечным вниманием, обливаясь слезами, слушал князь Божественную службу, исповедался и приобщился святых Христовых Таин. Он готовился к смерти, потому что той ночью видел сон, извещавший его о кончине.

После литургии князь простился с духовенством, которое было с ним. Потом он позвал к себе сына, князя Константина. Михаил дал ему последнее наставление о том, как надо держать ему православную веру, почитать храмы Божии, проявлять милосердие к людям. Вдруг в шатер вбежал княжеский отрок и испуганным голосом сказал: «Государь, идут Кавгадый и Юрий со множеством народа и прямо к твоему шатру ». Тогда страдалец кротко заметил: «Знаю, зачем они идут, — убить меня ». Затем он отослал сына своего Константина.

Кавгадый и князь московский остановились на торгу, недалеко от шатра тверского князя, и сошли с коней. Отсюда они послали убийц к князю. «Как дикие звери, убийцы вскочили в шатер. Схватив князя за колоду, убийцы ударили его о стену, так что стена шатра проломилась. Князь поднялся было на ноги. Тогда лютые убийцы всей толпой набросились на него, топтали ногами, немилосердно били; потом один из них, кстати, русский житель Москвы, по прозвищу Романцев, выхватив нож, поразил им князя в бок и повернул несколько раз нож в ране, наконец, вырезал сердце. Так предал в руки Господа святую душу свою страдалец Христов. Толпа татар и русских, бывших в Орде, набросилась на палатку убитого князя и разграбила ее. Увидев обнаженное тело князя, Кавгадый с укором сказал князю Юрию Даниловичу: «Разве он не старший тебе брат, все равно как отец? Что же тело его лежит без покрова, брошенное на поругание всем? Возьми его и вези в свою землю, погреби его, по вашему обычаю ».

Князь Юрий велел своим слугам прикрыть обнаженное тело святого, и один из них покрыл его своей верхней одеждой. Потом князь Юрий приказал положить тело на большую доску, а доску поднять на повозку и крепко привязать.

Явленные чудеса над телом убиенного князя

Святое тело князя Михаила, по приказанию московского князя, повезли в реку Адежь, «еже зовется горесть». «Ночью два сторожа были приставлены охранять тело убитого. Но сильный страх напал на них, и они убежали от повозки, где лежало тело мученика. Рано утром они возвратились на свое место, и видят дивное чудо: тело же лежало особо, раной к земле. Правая рука святого была подложена под его лицо, а левая находилась у раны. Удивительно то, что в степи рыскало много хищных зверей, и ни один из них не посмел прикоснуться к телу мученика. В ту же ночь многие из христиан и иноверных видели, как два облака осеняли то место, где находилось честное тело убиенного князя. Они то сходились, то расходились, и сияли, точно солнце».

Купцы, знавшие князя Михаила Ярославича, хотели покрыть тело его дорогими тканями и поставить в святом храме. Однако бояре князя Юрия не позволяли им сделать этого; они поместили его в хлеве и приставили стражу. Но Бог прославил дивным образом мощи Своего угодника: многие из жителей по ночам видели, что над тем местом поднимался огненный столб от земли до неба. Другие видели радугу, которая склонялась над хлевом, и светлых всадников, которые носились в воздухе над колесницей.

Тело князя-мученика привезли в Москву и погребли в кремлевском Спасском монастыре. не знала о мученической кончине своего супруга. Через год возвратился от хана князь Юрий с великокняжеским ярлыком. Он привез с собою из Орды тверских бояр и князя Константина Михайловича. Тогда тверичане узнали о смерти своего князя и о погребении его в Москве. Княгиня Анна и дети святого Михаила просили князя московского перевезти святые мощи мученика в Тверь. Юрий едва дал свое согласие. Святые мощи благоверного князя Михаила были перенесены в Тверь и погребены в построенном им соборном храме Преображения Господа нашего Исуса Христа.

Церковное почитание, угроза деканонизации и таинственное исчезновение мощей

Михаил Тверской был канонизирован Русской Православной Церковью в лике благоверных в 1549 году, на втором Макарьевском соборе в Москве. В 1632 году состоялось обретение мощей князя. Днём памяти считается 5 декабря. Житие Михаила было написано его духовником Александром, игуменом Тверского Отроча монастыря, вскоре после гибели князя. Александр сопровождал князя в Орду и был очевидцем произошедших там событий. Однако святой князь Михаил, как и его супруга, благоверная княгиня Анна Кашинская, пострадал после раскола Русской Православной Церкви. До раскола он имел в день памяти службу всенощного бдения, но был понижен до рядовой службы.

«Понижение» его в службе, как и деканонизация Анны Кашинской и других Тверских святых, было одним из последствий церковной реформы XVII века — как проявление своеобразного гонения не только на живых приверженцев старой веры, но и на всякие свидетельства истинности дореформенного православия, как запечатленные в иконописных и литературных памятниках, так же и в нетленных мощах святых. Но почитание деканонизированных, пониженных в богослужебном статусе, святых сохранялось в полной мере у старообрядцев.

В 1934 году тверской Спасо-Преображенский храм начали постепенно уничтожать. В ночь с 3 на 4 апреля 1935 года собор был взорван. После этого события следы мощей благоверного князя теряются. Однако доподлинно известно, что некоторые мощи тверских святых, в частности, преподобного Ефрема Новоторжского, были перевезены в ленинградский музей истории религии и атеизма, основанный в 1932 году и располагавшийся в известном Казанском соборе. Не исключено, что и мощи Михаила Тверского до сих пор хранятся в каком-нибудь запаснике музейных правопреемников этого советского учреждения.

«Я буду царствовать!»

Ничего не было занимательнее для путешественника последних столетий Римской империи, как посещение Египта. Точно в новом мире чувствовал себя здесь пришелец из других провинций . Подобно мумиям, хранились здесь остатки древнейшей в мире образованности, в сравнении с которой культуры древних греков и римлян представляются нам как бы вчерашними... Самая природа Египта производила глубокое впечатление. Величайшая в мире, могучая река с ее неведомыми истоками, ее правильный ежегодный разлив, превращавший Египет в большое озеро, со всеми благотворными последствиями этого разлива, – с «дарами Нила», оригинальная растительность Египта, невиданные животные – все это возбуждало величайший интерес. Возвращаясь на родину, в Рим или в Грецию, путешественники хотели как будто увековечить впечатление от всего виденного в Египте в изображениях из мозаики и фресок в своих домах. Смотря на эти изображения, они живо представляли себе, как на водах, обросших белыми цветами лотоса, плавают египетские болотные птицы, между высоким камышом и береговыми кустами скрывается гиппопотам, притаился крокодил, на берегу прокрадывается ихневмон , вьется змея, охорашивается ибис и приглаживает перья своим кривым носом, а там пальмы на тонких стеблях высоко раскинули над чащей свою пеструю крону... .

В Александрии поражала путников кипучая торгово-промышленная жизнь, со всем шумом разнообразных увеселений и крайней распущенностью нравов, но стоило только – сухим ли путем, на верблюде или на барке по Нилу – хотя на несколько часов расстояния проникнуть внутрь страны, как безмолвие и тишина охватывали путешественника, составляя резкую противоположность шуму, суете и давке большого города, его блеску и роскоши. Дух отдаленного прошлого, казалось, веял на его душу с высоты пирамид и обелисков... Дворцы фараонов тихо и незаметно обращались в развалины, песок засыпал, напевая как бы похоронную песнь, аллеи из сфинксов, колоссы, древние храмы с загадочными письменами... Только пирамиды мощно противостояли всеразрушающему времени: подобно горам высились они на возвышенной скалистой равнине к западу от Мемфиса. Тогда еще грабительская рука не коснулась этих вековечных памятников, еще целы были гранитные ступени, покрывавшие их сверху донизу, еще никто не нарушал беспробудного покоя «сынов солнца» в их саркофагах, в каменной груди пирамид .

Далее к югу, в Верхнем Египте, путников манили к себе стовратные Фивы. Там, на западном берегу Нила, среди молчаливых развалин они еще за четыре часа пути могли уже видеть два огромных колосса: лишь только всходило жаркое египетское солнце и оба колосса простирали по молчаливой пустыне свою чудовищную тень, в воздухе раздавалось таинственное, тихое, но ясно слышимое пение... То –не шум от легких ударов, то не звук надорвавшейся струны, не удары в медный кимвал, не протяжный звук человеческого голоса нарушали мертвенную тишину: это – колосс Мемнона, с тесно прижатыми к груди руками, оглашал молчаливую пустыню, как бы приветствуя солнце... Но можно ли перечислить все дива Древнего Египта – гробницы в горах среди ужасных пустынь, лабиринт, храмы, так ярко озаряемые полуденным солнцем, что не видно было ни малейшего признака тени, знаменитые колодцы, отражавшие в известный день в один и тот же час солнечный диск, золотивший всю поверхность до самых краев воды и так далее. Сотни надписей, сохранившихся до нашего времени, красноречиво говорят о том чарующем удивлении, которое испытывали путешественники в этой стране, и одна из них, на греческом языке, гласит: «Те, которые не видели этого, ничего не видели! Счастлив, кто видел это!»

Но с течением времени в Египет устремились путники другого рода, чем прежде. Не диковинки древнего Кеми, – Египет прославился изумительными подвигами, ознаменовавшими торжество духа над плотью, в лице Великих Антония и Пахомия, Макария, Аммона и многих других. Не забота о сохранении бренного праха по смерти, нет! Их окрыляло стремление очистить душу от всех страстей и тем достигнуть воистину бессмертной жизни в вечных обителях Отца Небесного. «Не столь светло небо, украшенное миллионами звезд, как пустыня Египетская, в которой всюду виднеются жилища иноков. Кто знает тот древний, богоборный, беснующийся Египет, – Египет, преклонявшийся пред животными, трепетавший пред луком в огороде, тот вполне уверует в дивную силу Христа, – говорит Златоуст. – Египетская пустыня лучше рая! Мы увидим там в образе человеческом лики ангелов, сонмы мучеников, собрание дев. Увидим, как мучительство сатаны низложено, и, вместо того, ярко сияет царство Христа. Увидим, что Египет, некогда матерь чародеев, изобретший все виды волшебства, теперь славится – Крестом!» .

В конце VI века появились в пышной столице Египта два знаменитых путешественника: строгий подвижник из Палестины блаженный Иоанн Мосх и его высокообразованный ученик и «верное чадо» Софроний, впоследствии патриарх Иерусалимский. Посетив все храмы и знаменитые обители в Александрии и ее окрестностях, они вознамерились проникнуть в местности, бывшие колыбелью и рассадником подвижничества. Горные хребты, образуя нильскую долину, представляют в своих каменистых скатах и ущельях удобные местности для отшельнической жизни, и там-то, вскоре после кончины Великого Антония, появились обители – к востоку от Нила до самого Чермного моря и древнего Синая, а к западу – до страшных пустынь ливийских. В ливийских горах, почти на равном расстоянии от Александрии и древней столицы Египта – Мемфиса, возвышается местность, известная, благодаря своей почве, под именем Нитрийской горы. Там-то находилась славная Нитрийская пустыня, «град Божий», прославленный именами Макария, Серапиона, Пафнутия, Памво, Пиора, Хрония... А в близлежащей местности – множество одиноких келий... Но самой дикой, ужасной пустыней считалась Скитская, лежащая ближе к Нилу. Чтобы добраться до этих местностей, нужно было преодолеть страшные трудности. Бурное озеро Мареотис, дикие звери, множество крокодилов, топкие болота, раскаленные пески, дикие хищники – вот что грозило на пути, но все это не останавливало наших путников. Посетив знаменитые местности, «собирая, подобно пчеле, полезное для душ, ищущих спасения», они пустились в отдаленную Фиваиду.

Мы знаем чувства туристов древнего мира при виде египетских достопримечательностей. С какими чувствами вступали на прославленную почву Египта путешественники, искавшие не удовлетворения своей любознательности, но высшего духовного назидания? Не мертвые камни с своими надписями,– живой голос Церкви говорит нам об этом.

«Радуйся, Египте верный! Радуйся, Ливия преподобная! Радуйся, Фиваида избранная! Радуйтесь, всякое место, град и страна, воспитавшие граждан Небесного Царствия, возродившие их в воздержании и болезнях и явившие их для Бога совершенными мужами желаний!»

«Мы прибыли в Фиваиду и в городе Антиное собрались у софиста Фимамона», – говорит Иоанн Мосх.

Город Антиноя, или Антинополь, лежал на восточном берегу Нила. Теперь Шех-Абаде указывает на место древнего города. Против Антиноя находился на другом берегу Нила Гермополь, теперь Ашмунейм. На восточном берегу Нила, в Аравийских горах, встречаем много пещер, бывших прежде каменоломнями и гробницами, а потом прославившихся чудесами подвижничества. То были знаменитые Фиваидские уединения. Начинаясь от теперешней Миэты, они тянулись далеко на юг... Но главной и последней целью благочестивого путешествия был отдаленный Оазис, в самых недрах страшной пустыни, лежавшей почти в 700 стадиях к западу от Нила.

Возможно ли дать понятие о тех ужасных лишениях, которым должны были подвергнуться наши путники, прежде чем достигнуть Оазиса? Подвижные пески, долгие каменистые хамады , жгучий зной, сопровождаемый резкими понижениями температуры ночью, яд горячего ветра, пыльные смерчи, небо без облаков и земля без тени, громадность пути – все это составляет тяжелые препятствия для перехода. Ввиду беспредельности пустыни, страшной, зловещей тишины и полного отсутствия жизни, человек чувствует себя потерянным, беспомощным, ничтожным. Все кругом него окрашено в какой-то зловещий, изжелта-серый, пыльный цвет, потому что ветер всюду заносит частицы пыли. После сильных песчаных бурь, когда кажется, будто ветер вылетает из раскаленной печи, – так он горяч и сух, – пыль долго висит в воздухе и небо делается красно-желтым, а солнце тусклым огненным шаром. Вечером темные утесы хамад горят, как раскаленные уголья, в лучах заходящего солнца. Ночью же небо Сахары расстилается над нею в несравненной красоте. В это время температура так понижается, что вместо страшной жары, мучившей днем путника, он испытывает холод, от которого должен кутаться в шерстяное одеяло. Караваны всего охотнее выступают с привала именно ночью, с восходом луны, если только не боятся сбиться с пути. В долгие часы такого странствия мрачная хамада вполне овладевает душой человека, покоряет его своею необъятностью, безмолвием, страшным отсутствием звука, мрачною тенью ночных громад и волшебством лунного освещения... Взятая в запас вода быстро исчезает, и начинаются страшные мучения от жажды. Сознание мутится, наступают галлюцинации. Истомленному путнику кажется, будто он заключен на дне ужасной пропасти, из которой тщетно старается выбраться. Он успокоится только тогда, когда наступит смерть, и его труп, возле которого вольный ветер пустыни насыпает песчаный холм, быстро превращается в сухую, черную мумию. «Весь день, в самый разгар зноя шли мы без отдыха по холмам, камням и песку, и за это время наш запас воды истощился, – пишет один новейший исследователь Сахары. – Мои люди были крайне изнурены... Верблюды наши тоже изнемогали... Высоко поднимался наш лютый враг – солнце. Страшная жажда стала нас мучить, рот и глотка потеряли последнюю влажность, и томление сделалось беспредельным... Я стал впадать в бессознательное состояние, в какой-то полусон, который, пожалуй, был бы приятным, если бы не жгучее чувство сухости во рту и глотке.

Вся моя молодость стала проходить передо мною, – все, что я любил, что мне было дорого. По временам я приходил в себя и с ужасом думал: неужели скоро конец? Неужели так рано я окончу жизнь мою? А солнце невыносимо жгло, и вся окрестность дрожала и словно летела кверху...» .

В Антиное, в гостях у Фимамона, наши путники отдохнули. Время прошло незаметно в оживленной, поучительной беседе. От Фимамона выслушали они чудную повесть о раскаянии страшного разбойника Давида. Но еще более интересовались они рассказами о дивном подвижнике Льве, жившем в Оазисе : они горели желанием увидать его лицом к лицу, беседовать с ним и получить от него духовную пользу.

Спустившись по Нилу, они вступили в ужасную пустыню... Что они испытали, каким опасностям подвергались, осталось неизвестным. Новейшие путешественники во всех подробностях день за днем рассказывают нам о своих путешествиях. Наши скромные путники не искали славы у людей. «В царствование императора и кесаря Тиберия прибыли мы в Оазис»–вот все, что мы знаем...

Наконец, показались признаки близости Оазиса. Измученные борьбой со всевозможными трудностями, наши путешественники с нетерпением вперяли свои потухающие, мутные взоры в показавшуюся на горизонте желанную полосу пальмовой рощи. «С радостью, для которой нет сравнения, – говорит тот же путешественник, – путник следит, как понемногу эта полоска растет и как определяются ее подробности. Вот уже можно различить изящные вершины, которые тихо колеблются на высоких, стройных стволах, будто приветствуют издали бредущего к ним путника. Он любуется чарующим изяществом каждой группы пальм и уже соображает, где будет стоять шатер его, где насладится он тенью, влагой и красотою оаза. Ему еще не видна людская жизнь: все его чувства поглощены радостью созерцания прелестной царицы оазов. Что оаз без пальмы? Только пальма защищает и спасает его от смерти, которой обречено все в пустыне» .

Вот и самый Оазис... В самом значительном населенном месте, называемом также Оазисом, стояли еще развалины древнего языческого храма времен Дария Гистаспа, было много и других зданий эпохи Птолемеев и Цезарей. Вся обитаемая полоса земли простиралась на 20 миль в длину и в средине – на 2/3 мили.

Чудное впечатление производит оазис на путника, изведавшего ужасы пустыни! Под тенью высоких и стройных финиковых пальм виднеются группы абрикосовых и персиковых деревьев, гранатник с его огненно-красными цветами, апельсиновое дерево и другие. Виноградная лоза обвивает стволы пальм и зеленеющими гирляндами перекидывается с одного дерева на другое. Среди зелени виднеются скромные жилища обитателей оаза, глиняные мазанки, впрочем ютящиеся более по краям, чтобы не пропадал даром ни один уголок благословенной почвы. В оазе с успехом возделывают рис, пшеницу, ячмень, дурру , хлопок, фруктовые деревья, но все же царицей оаза остается пальма. «Трудно вообразить, – говорит путешественник, – сколько драгоценнейших свойств и незаменимой помощи находит для себя человек в этом чудесном дереве среди бедного мира пустыни. Финиковая пальма – счастье человека, надежда и радость путника, лучший дар неба для сынов Сахары...»

Густые чащи пальм образовались там, где в глубине оаза струятся ключи чистой воды, охраняемой от солнца благодетельным покровом вечно свежей зелени.

Со времени Псамметиха в Оазисе жила греческая колония с острова Самоса. Во времена империи этот отдаленный уголок земли, на самом краю цивилизованного мира, служил ссылкой. В Оазисе с ужасом рассказывали еще в VI веке о судьбе закоренелого в своем злочестии старика Нестория, о том, как он был захвачен в плен дикарями пустыни, как злая неволя не сокрушила его гордой души и как, наконец, страшная кара Божия поразила его в назидание грядущим родам.

Вокруг Оазиса носились свирепые сыны пустыни из племени берберов. Арабы назвали их туарегами, что значит «покинутые». Покинутые Богом и людьми – какое страшное имя! Сами они, впрочем, охотнее зовут себя имошар или Masirh – мазиками. У них сохранились в неприкосновенности обычаи незапамятной старины, но – что говорить об их обычаях, когда одно слово всецело определяет туарега – разбойник и убийца! Так же, как во времена Мосха, так же, как в незапамятную старину, так и теперь поют они кровожадную песнь про самих себя:

Рано утром выступят они

и к вечеру будут на месте,

и нападут внезапно на тебя,

когда ты лежишь уже сонный в постели.

Что может быть лучше –

ударишь на богатого,

на того, кто стоит

посредине лежащего кругом него стада,

кто сладко покоится на коврах,

под шерстяными одеялами,

чей желудок наполнен зерном,

сваренным с мясом,

кто упитан растопленным маслом

и теплым молоком верблюда!

Приятно вонзить в его холеное тело

острое, как игла, копье.

И слушать его крики,

пока душа не покинет его...

Но голодные, оборванные, хотя и сильные телом хищники нападали не на одних богатых: отрешившиеся от всего мирского подвижники Оазиса также жили постоянно под страхом варварского нашествия. Да, в Оазисе мог жить только тот, кто, как великий Иларион, мог сказать о себе: «Когда ничего нет – нечего бояться! Смерти же не боюсь, потому что готов умереть! ».

Собравшись с силами после трудного путешествия, блаженный Иоанн Мосх и Софроний вступили в мир безмолвия и дивных подвигов, лишь одному Богу ведомых, в мир святых отшельников. О, как желали бы мы перенестись в то отдаленное время и насладиться беседами дивных мужей, уже отрешившихся даже видимым образом от мира и в своем стремлении к Богу и вечности удалившихся на самую грань земного бытия! И вот наши путники видят наконец того, для лицезрения которого не побоялись ужасов пустыни, – великого подвижника Льва. Много удивительного слышали они о нем! Но то, что сами испытали, превзошло их ожидания! «Мы очень хорошо узнали этого святого мужа! – радостно восклицал Мосх. – Много душевной пользы получили, изумляясь его глубокому смирению, полному бескорыстию, его безмолвию и бесконечной любви, озарявшей все его существо».

Однако многое в речах дивного старца было загадочно и непонятно. Так, например, он часто повторял:

– Поверьте, чада, я буду царствовать!

– Что ты говоришь, авва? Это невозможно...

– Вот увидите: я буду царствовать!

– Да ведь теперь на троне – достойный и благородный Тиберий... Оазис среди пустыни, где ты обитаешь, и – столица империи... Да если бы ты и не здесь подвизался, если бы ты был в миру и служил в войске – припомни, царствовал ли кто из Каппадокии?

– Что ни говорите – я буду царствовать!

– Великий авва, мы возрадовались радостью детей, увидавших отца, когда пришли к тебе... Но, прости нас, ты напрасно питаешь такие мысли...

И ничем не могли разубедить его.

Тем не менее мы не могли не отдаваться всей душой неотразимому влечению, которое, подобно магниту, устремляло наши сердца к дивному старцу. Говорил ли он – его слово шло прямо в душу и там властно создавало соответственные чувства и расположения. Молчал ли он – точно теплота веяла от него, все согревавшая, возбуждавшая все силы души на всякий подвиг... Не это ли признак царственности? – думали мы.

Однако, как ни отрадно и ни благотворно было пребывание на Оазисе для наших путников, они должны были оставить его. Трогательно простившись со всеми, они со слезами облобызали великого старца.

– Так вспомните, чада, мое слово: я скоро буду царствовать! – сказал им авва Лев на прощание, и лицо его вдруг стало как бы огненным .

С не меньшими трудностями наши путники вернулись в Антинополь. Отдохнув здесь после тяжкого перехода, во время которого едва избежали смерти от нападения варваров, не раз показывавшихся в пустыне, они уже готовились подняться по Нилу до Александрии, как были поражены и глубоко огорчены вестями из Оазиса... Вот что произошло на другой день после их удаления. Лишь только закатилось жаркое солнце Сахары, и над безмолвной пустыней загорелись яркие звезды чудного африканского неба, и отшельники удалились в свои уединенные келии для возношения теплых молитв к Престолу Всевышнего, как вдруг тишина ночи была нарушена потрясающими воплями ужаса. Огромное зарево загорелось в пустыне. То было знаком появления страшных мазиков, этих бичей пустыни... К утру трудно было узнать так еще недавно цветущий оазис. Порублены были стройные пальмы, потоптаны прекрасно возделанные нивы... Там и сям валялись убитые и истерзанные... Множество народу было захвачено в плен и отведено в глубину пустыни. Только укрепленное поселение уцелело: стоявший там отряд войска отразил хищников. Не пощадили варвары и смиренных отшельников, захватив в числе других авву Иоанна, бывшего чтеца великой Константинопольской церкви, посетившего, подобно Мосху и Софронию, отдаленный оазис не столько по собственному желанию, сколько по поручению начальства, но оставшегося здесь навсегда, авву Феодора и авву Евстафия Римлянина. Однако дивному Льву удалось избежать опасности: ему пришлось этот вечер пробыть в городе, куда он прибыл для продажи своих изделий. На другой день он явился ангелом-утешителем пострадавших, если только можно утешить безутешных, потерявших то, что всего дороже на земле человеку, отцов и матерей, лишившихся опоры своей старости, осиротелых детей, вдов и так далее.

Но более всего любвеобильное сердце аввы сокрушалось о печальной участи старцев-иноков Иоанна, Евстафия и Феодора. Все трое были очень немощны.

Около полудня в Оазисе явился один из варваров, ведя за собою пленного авву Иоанна.

У него были богатые родственники в Константинополе.

– Отведите меня в город, – говорил он варварам. – Епископ заплатит вам за меня двадцать четыре номисмы .

Явившись к епископу Оазиса, авва Иоанн просил заплатить за него обещанный выкуп. Из Константинополя, по его просьбе, он получит сумму денег, необходимую для уплаты долга.

Бедный авва! Он едва держался на ногах. Одежды его были изорваны. Слезы ручьем текли по его щекам. Его вид возбуждал общую жалость. Все плакали, смотря на него.

К несчастию, епископ не мог найти более восьми номисм, которые и были предложены варвару. Но тот не согласился на это:

– Отдайте мне все двадцать четыре номисмы или инока! В противном случае все пленные на виду у вас будут замучены...

Денег не было. Пришлось со слезами, с рыданиями отдать авву Иоанна варвару, который, с железною цепью на шее, повел пленника в свой стан в пустыне...

Прошло три дня. Авва Лев, взяв восемь номисм, один удалился в пустыню и, явившись в стан варваров, обратился к ним с таким предложением:

– Возьмите восемь номисм и меня и отпустите иноков. Вы видите – все они слабы, больны. Кто их купит у вас? Могут ли они работать? Ведь все равно вам придется умертвить их. Но я – здоров, могу много работать...

Варвары согласились на очевидно выгодную замену. Со слезами обняв своего освободителя, три инока возвратились в Оазис. Авва Лев остался в плену, радуясь и благодаря Бога. Но недолго пришлось и ему пробыть у варваров. Он так истомился после первого же перехода по страшной пустыне, что не мог стоять на ногах. Мазики обезглавили его и бросили тело в пустыне...

«Так – авва Лев поступил по Писанию, – замечает блаженный Иоанн Моcх. – Болши сея любве никто же имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин. 15, 13). Тогда-то и мы поняли смысл его слов: "Я буду царствовать!"

Он подлинно достиг царственной высоты, положив душу свою за други своя!»

Октябрь 31

02:40 2013

В Вильнюсе торжественно перезахоронены останки семи советских воинов. Священник Олег Шляхтенко на отпевании сказал слово памяти, в котором призвал понимать и ценить подвиг погибших за всех нас воинов.

26 октября 2013 года в столице Литвы, городе Вильнюс на Антакальнисском воинском кладбище состоялось торжественное перезахоронение останков семи советских воинов. Останки воинов в количестве семи человек были обнаружены 10 июля 2011 года в районе уже несуществующей деревни Малиново, Пабрадской сенюнии, Швенчёнского района. В братской могиле обнаружили останки бойцов со следами оказания медицинской помощи — шинами, протезами, ампутациями. Имена шестерых из семи воинов удалось установить.

Собственно, важным моментом деятельности Ассоциации военной истории «Забытые солдаты» (Uzmirsti kareiviai) и является не только найти останки погибших воинов, но установление личностей погибших, и поиск их родственников с дальнейшим увековечению памяти павших воинов. Найденные во время всех экспедиций кости бойцов, впоследствии исследуют эксперты. В первую очередь общественная организация занимается поиском останков советских воинов Второй Мировой войны и русских воинов Первой Мировой войны, но и к найденным останкам немецких солдат относятся трепетно, и они захороняются на кладбище немецких воинов в вильнюсском парке Вингис.

Два года ассоциация «Забытые солдаты» договаривалась с государственными структурами о перезахоронении останков данных бойцов, но дело всё никак не двигигалось с «мёртвой точки», но, казалось бы в самый трудный момент (за долгое время именно сейчас наиболее напряжённые отношения между Литвой и Россией), именно сейчас произошло чудо. Власти Литвы пошли на встречу и не просто разрешили перезахоронить воинов, но и организовали это с почётным воинским караулом. Это был по-настоящему акт доброй воли до той степени, что трудно было поверить глазам, когда видишь литовских воинов почётного караула, несущих православный крест, гробы с останками советских воинов и отдающих им честь.

И это на фоне того, что некоторые политики (вплоть до целых фракций в Сейме) продолжают «борьбу» с так называемыми «оккупантами», как будто в Литве им и заниматься больше нечем. Например, депутат-«консерватор» Сейма Литвы Кятстутис Масюлис, не дожидаясь решения городских властей, потребовал немедленно убрать стелу победителям с кладбища. Так, 21 октября он опубликовал открытое обращение к мэру Биржай Ируте Важене, в котором пишет, что СССР принес Литве только горе, а «оккупанты» никакие не «освободители». Он перечисляет ужасы, которые, по его мнению Литве принес советский режим, упоминает о ссылках и подавлении сопротивления так называемых «лесных братьев». Также он обратился к читателям своей странички в социальной сети Facebook он также указывает электронную почту мэра и просит своих читателей также направить ей письма с требованием снести памятник. По мнению политика, массовость ускорит принятие решения. Больше всего Масюлиса возмутила табличка на монументе, в которой отмечается, что этот памятник воздвигнут освободителям Биржай. Примечательно, что в 2007 году вся территория захоронения и памятник были отреставрированы на деньги, которые были выделены посольством России в Литве.

Но вернёмся захоронению воинов. В 10:00 началось их отпевание, которое проходило в . После отпевания, настоятель храма сего — священник иерей Олег Шляхтенко поблагодарил всех пришедших и обратился к ним:

Язычники и еретики говорят, о том, что есть люди, которые призваны к особой жизни, святости, каким-то особым тайным знаниям, так называемые, избранные, а есть люди, которые к этому не призваны. Нет. Господь всех призвал к святости, но есть те, кто сами отказываются от этого. Не хотят или ленятся, или по нерадению, но вот мы имеем свидетельство — людей, которые показали своей жизнью, что можно и нужно, что это возможно для каждого человека – жить ради других, служить другим всей своей жизнью, нести свой крест не унывая. Нести до самого конца, до самой смерти. Кроме тех людей, которых мы сегодня с вами отпевали, этих воинов, которые, конечно же, – герои-подвижники потому, что положили жизнь свою за других. Господь сказал, что «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя». Они именно это и сделали.

Есть и другие святые, которые не прославлены Церковью явно. Это наши современники. Оптинские мученики: иеромонах Василий, иноки Трофим и Феропонт, протоиерей Даниил Сысоев, пострадавший мученической смертью, воин Евгений, которого многие из вас тоже знают. Молодой парень, который до конца носил на груди крест, хотя мусульмане заставляли снять крест, отречься от Христа, заставляли и прочих молодых ребят, которые были рядом с ним. Все, кроме него и его друга отреклись, а он остался до конца и умер тяжелой смертью, но не унывает. Он остался верен Христу до самой смерти. И каждый из нас, братья и сестры, должен быть подобен им, не говорить, что мы не такие подвижники. Нам всем Бог дал силы. Если не хватает силы, мы можем черпать из бездонного, нескончаемого источника, который дает нам Сам Бог. Источника благодати, который есть Церковь. Как мы поем в песнопении: «Процвела есть пустыня, яко крин, Господи!» (Бесплодная языческая церковь – пустыня – процвела, как лилия, Господи). Если уж языческая Церковь, которая как пустыня процветает, а для нас это невероятно, чтобы пустыня процвела, как лилия, так вот, во Христе, каждый человек бесплодный, казалось бы, бездуховный, немощный, слабый, имея от Бога поддержку и питание благодатью Господней, может стать действительно подвижником. Это касается каждого из нас. Нам только надо научиться бороться со своими страстями, со своим нерадением, своей теплохладностью, равнодушием, как прочие подвижники боролись с невидимыми врагами, так и мы должны бороться со нашими невидимыми врагами, которые с нами борются и отрывают нас от Господа. Мы должны быть в вере подобны им – верными до самой смерти. Будем же таковыми! Будем черпать силы у Самого Господа, Который нам дает их в Причастии, исповеди, в Таинствах Церковных и будем воодушевляться примером тех праведников и тех героев, которых много было во время Велик Отечественной войны. Фактически, это весь наш народ. Примером этих людей будем тоже воодушевляться, чтобы и нам не унывать в нашей жизни, но стараться жить по-христиански. Ради чего они боролись? Они боролись за веру, Отечество и народ. Наш народ – русские люди – немыслимы без веры, без христианства. Достоевский говорил, если отнять у русского человека Христа, то он падет ниже язычника, можно сказать, что станет хуже скота потому, что забудет о всем том, что питает его русские корни. Мы это видим в современном мире, когда люди забывают, что есть народ, есть культура и всё это они переняли от Христа, от христианской веры, то, в конце концов, в нашем народе появляется какой-то разлом.

Будем же всё-таки, братья и сестры, верными Христу до конца.

Позже на кладбище, уже после погребения, иерей Олег Шляхтенко также обратился с пастырским словом к собравшимся:

Сегодня мы собрались перед могилой героев. Было много героев и они остаются потому, что у Бога нет мертвых, у Бога все живы и для нас очень важно, что все они, эти люди, в том числе те, которых мы отпевали сегодня, были разными, даже разных национальностей. Некоторые из них говорили на разных языках, но что-то их объединяло. Что-то в этой страшной войне соединило тех, которые боролись за одно. За одну страну, за свою культуру, за свою веру, за свой народ. И сегодня тоже мы все такие разные, люди разных возрастов, разного социального положения, разной языковой группы, разной, даже, может быть, национальности, разных народов, но все собраны около них. Они нас объединяют не только сегодня, но должны объединять всегда.

В истории мира, в истории наших стран было очень много страшных войн. И, конечно, Великая Отечественная война — Вторая мировая война — одна из них, одна из тех страшных войн, которая потрясла все человечество. Самое страшное в ней было даже не сама война, а то, с чем шли против всего мира враги, с какой идеей. Идея, в которой нет любви, нет жертвенности. Шли с идеей, желающей покорить себе все народы ради возвышения своего свобственного достоинства народного, своей национальности, своего языка. Все же остальные народы считались лишь служителями этого народа в лучшем случае. И ныне, когда мы с вами предстоим перед теми, кто боролся за единство всех наших народов, за нашу веру, за мир, за любовь между нашими народами, мы должны вспомнить об этом, если забыли. Должны помнить о том, и стараться в своей жизни не просто вспоминать, но жить так, ради чего умирали наши предки, наши воины, те герои и подвижники, которые за веру, за народ и Отечество, за всё, что наполняет всю историю нашего бытия положили свою жизнь, за то, чтобы мы сегодня могли жить. Мы об этом обычно всегда вспоминаем во дни победы и в другие памятные дни, но мы забываем о том, что эта война объединила всех.

Нам не нужна новая война, чтобы нам снова объединяться. Мы можем и без нее жить вместе, жертвуя чем-то своим, второстепенным, чтобы дружить друг с другом. Кому-то эти слова покажутся слишком жесткими. Я так говорю потому, что в нашей Литве среди русских мало того единства, которое хотелось бы видеть. Мало. И хотелось бы, чтобы вот такие моменты, когда мы собираемся перед павшими воинами или, если кто-то в интернете или других средствах массовой информации видит то, что кто-то собирается и считает себя русским, чтобы он вспоминал о необходимости этого объединения. Объединения не против кого-то, а за что-то, чтобы уметь жертвовать, как жертвовали герои войны. Жертвовать чем-то своим второстепенным ради идеи высокой, ради веры нашей. Поистине, самая сильная объединяющая сила — это вера людей и любовь, наполняющая сердца, но любовь без Бога не бывает истинной, искренней, не бывает настолько глубокой, потому, что первый подвиг смерти за людей показал сам Госодь Иисус Христос. Эти подвижники, эти герои, которых мы сегодня хоронили – они «повторители» этого подвига, конечно, не в той же степени, как Господь потому, что Богу никто не может быть подобен во всей Его полноте и Его существе, даже в Его жертве, но всё-таки они являются иконой Его подвига, Его жертвы. И мы должны быть сами достойны этой жертвы людей.

И потому я хочу вас сегодня призвать, братья и сестры, к тому, чтобы жить так, чтобы уметь искать это объединение и находить с другими. Без ненависти, но в любви, в самопожертвовании. Хоть сегодня на нашей земле нет войны, но война всегда идет в наших сердцах, война в идеологии, в идеологическом пространстве. Нашим детям, родным, нашему народу пытаются навязать определенные устои, которые не характерны для него. Например, пытаются навязать такую идею, что, если мы хотим вернуться к истокам, то должны вернуться к языческим истокам, но всё это ложь потому, что наши народы – и Литва, и Россия, и Белоруссия, и Украина — мы все выросли на христианских устоях. Только в них корни нашей культуры. Даже если человек является неверующим, он должен это понимать и признавать потому, что все, чем наполнена и литература, и поэзия, и музыкальные творения, и живопись, в самых лучших своих класссических проявлениях, корнем своим имеет именно христианские основы. Будем об этом помнить, братья и сестры, и искать объединение через Христа, Господа нашего, Который всех нас объединил в любви Своей.

Помоги всем Бог жить в любви и радости Божией, тогда и нас всех Господь объединит. Аминь.

Председатель организации проживающих в Литве участников Второй мировой войны, сражавшихся на стороне антигитлеровской коалиции, Юлюс-Лёнгинас Декснис обратился к собравшимся:

Я не могу не присоединиться к словам уважаемого священника. Всё, что я хотел сказать, он сказал, но хочу только дополнить вот что – мы смогли их здесь так почетно похоронить потому, что между нашими народами — народом Литвы, России, Белоруссии, Украины и другими народами, солдаты которых воевали в одной армии, было объединение против общего врага.

На пряжке у врагов был лозунг: «Gott mit uns». Это означает «Бог с нами». Нет, это неправда, не было у фашистов Бога. Они шли против Бога, шли с агрессией на народы всего мира. И тут я не могу не отметить такого вклада нашего литовского молодого государства, российского государства и других наших соседей. Мы смогли их здесь захоронить только благодаря усилиям всех этих структур.

Я недавно был в Невеле. Они тоже похоронили литовских воинов на кладбище в очень замечательном месте на горе около памятника 16 литовской стрелковой дивизии, бывших воинов литовской армии, старой армии, которая вошла в Советскую армию в свое время. В этом торжественном захоронении участвовали воины, представитель литовского войска, и там тоже был почетный караул, как и здесь. Очень хорошо, замечательно, что воины соответствующим образом присутствуют, чтят память тех, которые воевали за нашу общую победу, наши общие цели, направленные против фашистских захватчиков. Я выражаю благодарность всем вам, кто пришли на это торжество, а так же всем тем, кто здесь высказали и выскажут свое слово, российскому, белорусскому, украинскому, казахскому посольствам за принятое участие в этом торжестве, за ваше почтение тем, которые погибли при защите нашей любимой родины Литвы.

Спасибо вам, дорогие товарищи!

В заключении у могилы руководитель ассоциации военной истории «Забытые солдаты» Виктор Орлов также обратился к собравшимся:

От имени Литовской Ассоциации военной истории «Забытые солдаты», я искренне хочу вас поблагодарить за то, что вы приняли участие в этом торжественном мероприятии, отдали последние почести этим воинам. Со своей стороны я могу сказать, я много раз повторял эту фразу, она, можно сказать, уже избита: война не закончена пока не захоронен последний солдат. Для этих солдат война уже закончена, но для многих других она еще продолжается. Сейчас идет работа над тем, чтобы найти родственников этих солдат, чтобы они наконец-то узнали где они упокоены. Могу сказать, что родственники одного бойца уже найдены в Российской Федерации и они смогут в любое время приехать и поклониться могиле своего родного. И мы будем продолжать эту работу невзирая ни на что потому, что это наш человеческий и гражданский долг, независимо от национальности и гражданства.

И еще раз хочу от всего сердца, от всех своих ребят вас поблагодарить за то, что вы пришли и поддержали. Спасибо большое!

ИНФОРМАЦИЯ ПО ЗАХОРОНЕННЫМ ВОИНАМ:

Отчество	Яковлевич
Последнее место службы	39 Арм. 275 ГСП
Воинское звание	гв. рядовой
Причина выбытия	умер от ран
Дата выбытия
Название источника информации

		Федосеев
Отчество		Степанович
Дата рождения/Возраст
Место рождения	Алтайский край, Марушинский р-н, Банньковский с/с, д. Аникино
Дата и место призыва		Алтайский край, Марушинский РВК
Последнее место службы
Воинское звание		гв. рядовой
Причина выбытия		умер от ран
Дата выбытия
Госпиталь		469 ОМСБ 91 гв. сд
Название источника информации
Номер фонда источника информации
Номер описи источника информации
Номер дела источника информации